 | Как дрозды и свиристели всю рябину в Бирске съели |
|
|
|
Да, наблюдателен наш народ и довольно точен в своих прогнозах. Судите сами – одна из народных примет гласит: «Если богатый урожай рябины осенью – жди суровую зиму». И наверняка помороженные нынешней зимой носы и уши наших земляков убедили в этом самых недоверчивых и сомневающихся. Но речь пойдет не о морозах. Что за русская зима без них? Удивила рябина. Ягод в прошедшем году было видимо-невидимо. Тонкие ветки гнулись от тяжести красно-оранжевых ягод. А самый рябиновый квартал – это, безусловно, 180-й. Ягод было так много, что казалось, они всю зиму будут радовать глаза бирян рубиновыми всполохами из-под белоснежных шапок. Но уж так устроено в природе: Изобилие корма обязательно приведет к изобилию его потребителей.
Как тут не вспомнить первый закон рационального природопользования американского эколога Б.Коммонера – «все связано со всем». Словно подтверждая его правоту, многотысячные стаи дроздов и свиристелей, невзирая на жуткие морозы, наводнили славный город Бирск, потеснив флегматичных снегирей и голубокрылых соек, которых рябиновые закрома могли бы обеспечить калорийным питанием всю долгую зиму и весну впридачу. Вот именно – могли бы...
Уже через пару недель, а конкретнее к 15 января, я не нашел на деревьях ни одной ягодки. Зато весь снег под рябинами был в кроваво-красных потеках и пятнах, пугающих мирных горожан. Такое впечатление, что какие-то заезжие группировки рекетиров-гастролеров делили сферы влияния в нашем тихом провинциальном городке, устраивая «кровавые разборки». Но, Слава Богу, «гастролеры» хоть и были, но вполне для горожан безобидные, с крылышками и перышками.
Опустошив очередную рябиновую посадку или аллею у школы или у детского сада, набив свои ненасытные прожорливые желудки, рассаживались они морозным деньком на верхушках высоких берез и заводили свои радостные песенки. Но если от «песен» дроздов хотелось просто заткнуть уши – разве можно назвать песней громкий треск и верещанье – то у свиристельей стаи обязательно останавливались восхищенные биряне. Мелодичные трели, словно миниатюрные серебряные колокольчики, удивительно органично гармонировали с заснеженными березами, морозным воздухом и розовеющим предзакатным небом.
Дав «благотворительный концерт», вся стая молча, как по команде, срывалась с макушек деревьев и исчезала в темнеющих сумерках уходящего дня. И долго-долго кружились в морозном воздухе серебряные кристаллики снежинок, осыпавшиеся с потревоженных веток...
Ну, а теперь для наиболее любознательных, немного о дроздах и свиристелях.
Начнем с дроздов. Рыжевато-серые, с синеватой головкой и многочисленными черными пестринками по нижней части тела. Кое-кто может возразить мне, дескать, написал, что они не поют. А как же тогда прикажете понимать слова известной песни: «Вы слыхали, как поют дрозды?..» Или еще круче: «Шапки прочь! В лесу поют дрозды, певчие избранники России»... Здесь все верно. Дело в том, что дроздов у нас несколько видов. Но поют не все, а только дрозд-белобровик, дрозд-деряба, черный дрозд. А самый лучший певец из них – это певчий дрозд.
У нас же в городе, пировали стаи дроздов-рябинников, удел которых лишь треск, скрип да верещанье. Селятся они всегда колониями, в отличие от других дроздов. Лепят из глины и грязи прочные гнезда на развилках ольхи или черемухи где-нибудь возле лесного озерка или речушки. Шумные, беспокойные, никого не боятся, даже человека. Слетают с гнезд всей стаей и, громко вереща, бросаются на нарушителя.
Не любят дроздов садоводы. Осенью прожорливые стаи рябинников, если в лесу неурожай черемухи, калины, крушины или рябины, налетают на сады и в считанные дни уничтожают землянику и смородину, черноплодную рябину и вишню. Но особенно пришлась им по вкусу облепиха. Так что постарайтесь опередить дроздов, не оставляйте облепиху до первых заморозков. Ну, а если корма много, рябинники вообще не улетают на юг, а остаются у нас на всю зиму.
Иное дело свиристели. Гнездятся они не у нас, а на севере, в таежных лесах. Красивы, шоколадное оперенье на груди, рыжеватый хохолок, желтая оторочка хвоста, черная манишка и алые бусинки на пестрых крыльях. Недаром в народе их зовут «красава».
К зиме, постепенно кочуя, перебираются из тайги в более южные районы, где есть корм. Как и рябинники, прожорливы необычайно. Глотают рябину и другие-ягоды целиком, торопливо, роняя на снег часть урожая. Пищеварение происходит очень быстро, корм влетает и вылетает как через трубу.
Кажется, свиристели обладают чувством вкуса. Сначала дочиста объели ягоды у сладкой Невежинской рябины, затем прикончили и горькую, обыкновенную, хотя оба дерева растут у меня рядом. Смотрю на обжор и удивляюсь расточительности природы. Неужели она допустила, здесь сбой? Какая-то ошибка произошла в отлаженном механизме природы?
Нет, пожалуй, еще раз прав старина Барри Коммонер, выведя второй свой закон: "Природа знает лучше". Непереваренные семена, упавшие на землю ягоды, особенно в лесу, обязательно прорастут весной и дадут начало новым деревьям, а значит, будет корм новым стаям дроздов и свиристелей.
Читал у писателя-натуралиста, кажется, В.Бианки, что семена рябины, пройдя через желудок дроздов, обладают большей всхожестью, чем обычные, так как проходят скарификацию. Да я и сам много раз встречал в Бирском заказнике под огромными березами многочисленную поросль рябины. Все ясно, на дереве отдыхала стая дроздов или свиристелей. Вот вам яркий пример взаимоотношения между живыми организмами, который в экологии получил название мутуализм. И птицам польза, и семенам.
…Съедена последняя ягода. Улетели прожорливые стаи птиц туда, где еще «за окном алеют рябины». Тихо и скучно стало в городе. Хрипло каркают серые вороны. Лишь розовые; меланхоличные красавцы-снегири мелодично посвистывают на деревьях, аккуратно и лениво шелуша крылатки ясеня. Нет рябины и не надо, снегири особенно не переживают. Семена ясеня уродились на славу, хватит снегирям до весны. Конкурентов у них тут нет. Мало желающих отведать горьковатые плодики... Падают на город пушистые хлопья снега, заваливая «кровавые» следы пиршества пернатых наших друзей. Теперь мы увидим их снова лишь весной, в марте-апреле, когда поредевшие стаи будут возвращаться к местам гнездований.
