 | Озеро танцующих хариусов |
|
|
|
|
Вместо предисловия или штудируя классиков.
… Хариус. Европа до Урала. Бассейны Балтийского и Белого морей. Волга (верхнее и среднее течение), её протоки: Кама, Урал, Белая. Предпочитает быстрые реки с чистой водой. Средняя длина тела 40 см (до 50 см). Масса от 0,7 до 1,4 кг. Семейство хариусовые, род – хариусы. (Е.А.Веселов. Определитель пресноводных рыб фауны СССР.)
…При впадении в Кизыр река наметала огромный наносник. Словно выплачивая дань, она ежегодно приносит сюда сотни деревьев, смытых ею с берегов. Возле наносника то и дело всплескивалась вода – это хариусы. Кормясь насекомыми и различными личинками, приносимыми водою, рыба выскакивала на поверхность и мгновенно исчезала. Хариусы любят держаться в наноснике быстрых речек, как и под перекатами… Подаренная мне «обманка» была сделана очень просто. Маленький крючочек до изгиба к жалу был обмотан красной ниткой. Обматывая его, старик вплел медвежьи шерстинки, а в изгибе – два перышка кедровки. Получилось полное впечатление мушки... (Г.Федосеев. Мы идем по Восточному Саяну).
…Хариус. Название это, употребительное во всей северной России, очевидно, не русское, а финское. В Сибири – харьюз, на Каме – хоруз. В уфимской и оренбургской губернии дойдет башкирское название «кутема», что означает «светлый, блестящий». По своему цвету хариус – одна из самых пестрых и красивых наших рыб. Спина его серо-зеленая, усеянная многочисленными и ясными черными пятнышками, бока туловища светло серые с продольными полосами. Брюхо серебристо-белое. Парные плавники грязно-оранжевые, а не парные – фиолетовые с темными полосками или пятнашками. В солнечный день он часто выскакивает из воды, ярко блестя радужными цветами своего широкого плавника. (Л. П. Сабанеев. Жизнь и ловля пресноводных рыб).
…Я подошел к перекату и забросил «обманку» на струю. Подхваченная водою и удерживаемая тонкой леской, мушка заиграла на воде, как живая. Вдруг всплеск, затем рывок – и хариус в руках!
Через час моя сумка была доверху наполнена чудесной рыбой… (Г.Федосеев. Мы идем по Восточному Саяну).
Кое-что о пользе вагонного знакомства, или каких женщин любят хариусы.
Разумеется, я привел лишь малую часть того, что пришлось нам перечитать перед почти месячным путешествием по Восточному Саяну. Особенно усердствовал Валерий Лобанов, невысокого роста, энергичный, обстоятельный, рыбак «до мозга костей». Половину рюкзака его занимали различные рыболовные снасти – от пресловутых и банальных наборов «начинающего рыболова» до хитроумных «корабликов», которые я видел первый раз в жизни и о существовании оных и понятия не имел. Надо ли говорить, что большую часть пятидневного железнодорожного путешествия до озера Байкал Валерий (он же Петрович в дальнейшем, в отличие от меня – Василича) посвящал нас в премудрости рыбацкой жизни. Дня за два до Иркутска в наш шумный и дружный «плацкарт» пришло пополнение – молодая, стройная женщина с такой рыжей копной волос, что казалось, на её голове горят сразу все таежные леса Восточной Сибири. Тут же, вспомнив наставления Петровича о том, что хариус, ленок, таймень и другие хищные рыбы предпочитают брать на искусственную мушку или приманку, в которой есть красный или оранжевый цвет, я окрестил прическу незнакомки «смерть хариусам».
Но ничто так не сближает людей, как железная дорога, тесный вагон, и уже через пару часов мы знали все о ней, а она о нас. Выходила Зинаида на какой-то глухой таежной станции под Иркутском. Прощаясь, я пошутил, дескать, оставила бы на память пучок своих огненных волос, будем мушки искусственные из них делать, рыбу ловить, когда продукты кончатся. Засмеявшись, она тряхнула пышной шевелюрой и неожиданно для меня сказала: «Режь сколько надо. Жалко, что ли, для хороших людей. У меня вон их сколько, не заметно будет даже».
Не теряя времени (а вдруг раздумает?), я вытащил из ножен, висевших на поясе, самодельный нож из бельгийской стали и острым лезвием отхватил небольшую прядку. Петрович открыл рот от удивления: «Ну, Василич, быть тебе с хариусами». Женя Чуклин, наш руководитель, хозяйственный и малоразговорчивый, удовлетворенно хмыкнул, а женская половина – Лариса, Люда и Зоя – оскорблено отвернулась, сделав вид, что все происходящее их совершенно не интересует.
Первый блин не комом, или кое-что о пользе разведения крупного рогатого скота.
Ну, вот, наконец, и легендарный Байкал. Погода ненастная, дождь, как из ведра. Но не утерпели. Сходили из Култука на озеро. Быть на Байкале и не искупаться?? Вода прозрачная, чистая, и такая холодная, что вылетаешь из нее как пробка.
Лишь через три дня сумели улететь до аэропорта Орлик, затерявшегося в горах Восточного Саяна, а оттуда на попутке до поселка Шаснур – начального этапа нашего длительного маршрута 4-й категории сложности. Первая ночевка в горах на берегу быстрой и шумной речки Сенца. С нетерпением жду рассвета, чтобы попробовать удачи на ее порогах и перекатах.
Утро холодное и росистое. Густой туман волнами плывет над рекой, застревая в мохнатых ветвях лиственниц, кедров и елей. Дрожащий от волнения рукой достаю заветную мушку из знакомых огненных волос, заранее подготовленную в вагоне поезда Харьков-Иркутск. Привязываю ее к концу лески, взятой на прокат у запасливого Петровича. Осталось вырезать удилище. Ни черемухи, ни орешника нет по берегам, поэтому решаю вырезать хлыст из хрупкой ольхи. И вот не хитрая снасть готова. Плюнув на счастье на приманку, забрасываю мушку с якорьком-двойником в пенные буруны переката. И, о чудо! Первый же заброс оказался удачным. Резкий рывок и рука почувствовала приятную волнующую тяжесть на конце лесы. Начинаю подтягивать рыбу к берегу. Удилище согнулось дугой, и вдруг резкий треск заставил похолодеть сердце. В руках остался обломок удилища, а второй конец быстро поплыл по течению речки. Делаю 2-3 прыжка, хватаю обломок. Леса и удилище вытянулись в одну линию, и это мгновение оказалось роковым: звук лопнувшей лесы, показалось, расколол надвое хмурое, низкое небо. Взметнулся над водой розовым пламенем высокий спинной плавник, сверкнуло длинное серебристое тело, рассыпались хрустальные капли от удара тяжелой рыбины, и все было законченно.
Ошеломленно смотрел я на обломок удилища с сиротливо болтавшейся лесой. К счастью, лесы было еще достаточно. Но мушки больше нет. Я сделал ее только одну, истратив почти весь драгоценный запас Зинаидиных волос. Идти обратно к костру не хотелось. И вдруг взгляд упал на клапан верхнего кармана штормовки. Слава богу! Еще в Бирске, готовясь к поездке, я воткнул в него несколько крючков, хотелось порыбачить на горных реках. Быстро настроил вторую удочку. На этот раз удилище вырезал из гибкой черемухи, отыскал кусты чуть выше по реке. Наживку, скорее наживку! Но, увы. Еще холодно поблескивает роса на траве, и кузнечиков не видно. Оводы и слепни тоже ждут своего часа. Ковырнул твердую, утоптанную копытами домашних животных землю – червей нет. Лишь многочисленные высохшие коровьи лепехи на застепненном правом берегу. Что поделаешь – Бурятия – республика скотоводов. А что если…? (Брезгливых прошу не читать). Острым концом ветки приподнимаю одну старую, побелевшую от времени лепешку. В испуге разбегаются многочисленные жуки-навозники, копошатся какие-то червячки и мокрицы. А вот жирная белая личинка. Ты-то мне и нужна. Выковыриваю ее, насаживаю на бронзовый изгиб крючка и быстро иду к реке.
За упавшей в реку лиственницей крутиться в водовороте вода. Кидаю туда свою наживку. Она не успевает даже долететь до воды. Как стрела, пущенная тугой тетивой, из пенных бурунов вылетает рыбина и, схватив неуловимым, незаметным для глаз движением приманку, плюхается обратно в воду. Сгибается душистая черемуха, звенит, с большим трудом «из под прилавка» купленная Петровичем, «гэдээровская» (70-е годы!) леса. Но все кончается благополучно. Пестрый с алыми плавниками (а сибирские хариусы гораздо ярче наших европейских видов) великолепный экземпляр семейства хариусов лежит на траве, жадно раскрывая усыпанную мелкими зубами пасть. Длина сантиметров 40-50, потянет, пожалуй, под килограмм. Яркие краски тускнеют буквально на глазах. Жалко беднягу, но ведь это первый хариус в моей жизни, как не похвалиться перед ребятами!
Слышатся торопливые шаги. Вооруженный спиннингом и другими снастями появляется заспанный Петрович. Приседает, удивленный, перед уснувшей уже рыбиной, гладит ее по скользким прохладным бокам и с чувством хорошей зависти, от души произносит:
– С почином тебя, Василич! Хорош хариус! На рыжую мушку, поди, поймал?
Я неопределенно дергаю головой. Какая разница, на что поймал? Главное – результат, испытание первобытного чувства, восторга и радости от исполнения заветной мечты, которая забросила нас за тысячи километров от родного дома в горно-таежную глухомань Сибири.
Вернувшийся Петрович принес еще с десяток душистых хариусов. Надо ли говорить, что завтрак в этот день был просто королевским!
Озеро танцующих хариусов или кораблики бывают не только из бумаги.
Конечно, первые впечатления самые яркие, сильные и дольше сохраняются в памяти. Но оказалось, что все описанное выше лишь «цветочки». Саяны приберегли для нас еще и «ягодки». Изобилие грибов, ягод, орехов, дичи поражало и удивляло. Но, об этом в других очерках. А в данном речь идет о рыбе, и количество ее просто поражало. Не составляло большого труда опытному рыболову (это я не о себе, о Петровиче, конечно) за часик наловить рыбы (в основном хариусов) на сковородку или котелок для 6 человек. Ели хариусов во всех видах, по три-четыре раза в день. И рыба не приедалась, ее хотелось еще и еще. Особенно великолепен был копченый хариус, которым угостили нас буряты на высокогорном озере Хара-Нур.
Неописуемой красоты запруженное вулканической лавой озеро. Громадные кедры и лиственницы по его берегам, хрустальные речки, водопадами стекающие в озеро. Мы устроили дневку на этом озере, пекли пироги из дикого ревеня, варили компоты из душистой дикой жимолости и малины.
Ну, а мы с Петровичем отводили душу в рыбалке. Наконец-то я увидел в деле его знаменитый кораблик. Представьте себе дощечку, вырезанную из коры осокоря, длиной сантиметров 15-20. На один край ее укрепляется грузик (гвоздь толстый или кусочек арматуры). Положенная в воду дощечка переворачивается боком, но не тонет. К ней прикрепляется толстая леска, 0,7-0,8 мм, длинная, до 50 метров. Ну, а к основной леске крепятся поводки из более тонкой лески, примерно через один метр, длиной сантиметров по 50. Кстати, этот способ известен и у нас, опытные рыбаки ловят таким способом на реках с быстрым течением голавлей, подустов и другую рыбу. Количество поводков по желанию, штук 10 минимум. На конце поводка крючки, каждый крючок хитрый Петрович превратил в разноцветные мушки, бабочки, использовав шерстинки, тряпочки, перышки. Когда жадные хариусы и ленки пообрывали их, в дело пошли ниточки из наших помпонов от вязаных лыжных шапочек, шерстяных свитеров и джемперов. Так что проблем с мушками не было. Особенно уловистыми были мушки, украшенные рыжими перышками от соек и рябчиков, которые тоже пополняли наше меню.
Но вернемся к Хара-Нуру. Верный своей привычке, я переименовал его в озеро Танцующих хариусов. Столько рыбы я не видел и не ловил ни разу еще в своей жизни. В устье каждой речки и речушки (а их впадает в озеро больше десятка) вода буквально кипела от движений, бросков, шлепков жирующей рыбы. Особенно сильным был жор по утрам и вечерам, до заката солнца и сразу после его восхода. Сотни мелких насекомых: поденки, стрекозы и другая живность заставляли голодных хариусов выскакивать из родной стихии и буквально парить в воздухе, как летучие рыбы. Особенно красиво зрелище, когда сразу несколько радужных рыбин вылетали из воды, блестя в закатных лучах солнца на фоне пурпурного неба. Полюбовавшись полетами и танцами хариусов, мы пускали кораблик в воду. Быстрое течение било в бок кораблика, и он быстро отплывал в сторону, таща за собой леску с мушками. И начиналась увлекательная охота. То один хариус, то другой хватали наживку, цеплялись за нее или срывались в воду. Петрович подтягивал кораблик к берегу, я отцеплял рыб и складывал их в пакет.
Много времени впустую уходило на то, чтобы подтянуть кораблик, отцепить рыбу и снова запустить его к середине реки. Поразмыслив, предложил Петровичу усовершенствовать ловлю. Переправившись на другой берег речки, я взял кораблик в руки, а другой конец лески остался у Петровича. И мы пошли с ним вверх по течению речки, натянув лесу с поводками над водой. Дело пошло веселее. Особенно нравилось хариусам, когда мы шлепали мушками по поверхности воды, то, поднимая ее над водой, то слегка касаясь ее. Если хариус был ближе ко мне, я подтягивал лесу и отцеплял его, если к Петровичу – за работу брался он. Наловив на обед (мы не жадничали, запасов не делали, да и испортится быстро нежное мясо), прекращали лов, купались и долго сидели на прибрежных камнях, любуясь бешеным течением реки, белоснежными вершинами Саянских белков, и неистовым завораживающим танцем красавцев-хариусов.
Кто сказал что Бирь - река равнинная?
Пару лет тому назад совершил я сплав по реке Бирь на резиновых лодках. Удочек с собой не взяли, но много раз беседовали с местными рыбаками у костерка под неизменную ушицу. Разговор, естественно, шел о речке, о рыбах, ее населяющих. И вот кое-кто из них упомянул название, которое заставило меня удивленно взглянуть на собеседника и сильнее биться сердце. Речь, как вы догадались, шла о хариусе.
– Не может быть, чистые горные реки, быстрое течение, перекаты… – пытался я вразумить рыбака, но он только отмахивался, кивая в сторону шумевшего на перекатах Биря:
– А кто сказал, что Бирь – река равнинная? Слышь, как бурлит? Да и вода, ничего, пить можно.
И в городе 2-3 рыбака тоже уверяли, что ловили хариусов, особенно в протоках Биря: Чукуда, Шады, Сака, Атысиха; особенно часто называли Сухояз, что подтвердили и местные жители при беседе с нами. И, наконец, все сомнения развеял житель села Осиновка, местный краевед, географ, заядлый рыбак А.К.Шамин. Кстати, перед тем как написать этот очерк я поговорил с председателем общества охотников и рыболовов Н.В.Ровниковым. Николай Васильевич сказал, что хариус действительно водится в речках Бирского района, но в очень небольшом количестве, так как речки грязные, в них часто попадают отходы животноводческих ферм, устраиваются летом карды на их берегах, с полей смываются удобрения. Но ловить хариуса можно, запрета нет, только, разумеется, на любительскую удочку, без всяких там сетей, бредней, вентерей, острог и других незаконных снастей. Так что, не боясь подвести «под монастырь» своего собеседника, приведу с его согласия, рассказ о «герое» нашего очерка.
«…Дело было весной. Сплавляясь с учениками по Бирю, остановились на ночлег у деревни Сабаево Мишкинского района. Ночь была очень холодная, спал я плохо. Еле дождавшись утра, вышел из палатки и пошел греться к костру. Обогревшись, решил, пока дети спят, сходить порыбачить. Срезал ивовый прут, привязал тонкую леску со всем необходимым. Под берегом откопал дождевого червя и забросил удочку в уютном месте у небольшого омута, надеясь наловить пескарей или гольянов (ельчиков, как мы их называем в деревне).
Пескари клевали хорошо, да и другая мелочь шла неплохо. В котелке заплескалась рыбешка, и я уже подумывал закончить ловлю. Но вот последовала резкая поклевка, и поплавок ушел под воду. Подсекаю и вижу, как мое удилишко согнулось так, что изгиб чувствуется у самой рукоятки. Боясь порвать леску, держу ее натянутой, чтобы смягчать рывки рыбы.
Так продолжалось довольно долго, но чувствую, что рыба начинает слабеть. Подтягиваю осторожно ее к берегу, стараясь не отпускать леску. Иначе рыба может выплюнуть крючок. Еще пару рывков, особенно сильный последний, когда рыба увидела меня. Но я знал об этой повадке и был готов к ней. Стараясь, чтобы рыба была в воде, а не шла по поверхности, я подтянул ее к берегу и выбросил ее вместе с удочкой далеко на берег. А сам с удивлением обнаруживаю, что стою по колени в иле и грязи, дрожат руки и ноги, но чувствую себя победителем! С трудом вылезаю из грязи и иду к своей добыче.
– А, старый знакомый! Хариус!
Чем-то похожий на щуку узким телом и заостренной мордой, серебристое тело, плавники с пятнышками. Я ловил их раньше в верховьях Уфимки, поэтому узнал сразу. Местные жители ловят его там, на искусственные мушки из петушиных перьев. Ловил и на Алтае, во время отдыха на турбазе в окрестностях Телецкого озера.
Несколько раз попадал мне хариус и на Бире напротив Осиновки, на перекатах. Ловил их на кузнечика, «нахлыстом», «отвесом» и даже попал мне хариус один раз зимой, на блесну. Рыба не крупная у нас – сантиметров 20, граммов 400-500. Но очень вкусная. Костей у него почти нет, они мягкие, хрящевидные. Встречается, конечно, очень редко. За рыбалку 1-2 поймаешь, что хорошо. Зато сколько впечатлений, воспоминаний после этого!».
И вот прошлой осенью я сам попал на реку Чукуду, в район знаменитых Уржумовских источников. Недалеко от них, в самом узком месте речка была перегорожена сплетенным из ивовых прутьев вентерем (морда, верша). Вытаскиваю его из чистой, прозрачной и холодной речки. Несколько рыбешек трепыхаются в ее темной, забитой илом и травой утробе. Вываливаю на берег: пескари, верховка, пару голавликов.
И вдруг, среди них замечаю серебристую рыбешку с пестренькими плавниками, спинкой, резко отличается от других своими увеличенными размерами. Вот он, наш бирский хариус! Как же ты отличаешься от сибирских красавцев! И все-таки чувствуется в его облике благородное происхождение. Пескари рядом с ним кажутся неуклюжими, неповоротливыми, и явно проигрывают в изяществе линий. Так жирный, раскормленный домашний гусь отличается от своего дикого подбористого, изящного и стремительного дикого собрата.
Ну, что ж, каждому, как говорится, свое.
Бережно собрав с травы серебристую рыбешку, отпускаю ее в воду. Плыви и ты, хариус, живи, плодись и размножайся, радуя своей красотой и изяществом тех, кто хоть раз в жизни встретится с тобой.
